Народ не забывает своего любимца Шукшина — о нём сочиняются байки, разного рода невероятные истории, конечно же, фантазиями влюблённых в него людей. Например, как «он посещал» апартаменты министра культуры Кати Фурцевой», «как продавал сундук князя Пожарского» за углом дома по проезду Русанова, как «вместо Сросток оказался во Владикавказе». Василий Макарович, как и его любимый герой Стенька Разин, тоже стал волею народа фольклорным героем, а это самый высокий показатель популярности...

Недавно в выставочном зале «Тушино» города Москвы состоялась персональная выставка известного фотокорреспондента ТАСС Анатолия Ивановича Ковтуна, на которой целый раздел был посвящён Шукшину и его семье. Особенно запоминался один неизвестный снимок с дочкой Оленькой. Анатолий Ковтун выхватил объективом незаметно момент, когда облачко набежало на лицо Василия Макаровича, а дочка, словно уловив этот момент, встревоженно замерла, не желая смириться с предчувствием отца. Удивительно тонко схвачен момент, психологически выверено состояние попавших в объектив. А за этим стоит мастерство и профессионализм фотографа.

Конечно, вскоре мы познакомились с А.И. Ковтуном. Я пригласила его на презентацию своей книги «Потаенная любовь Шукшина», и во время выступления Анатолия Ивановича много узнала неизвестного и интересного о Василии Макаровиче и его семье.

Выяснилось, что даже одна из фотографий, которую мне кто-то подарил из зрителей, а я её представила в своей книге, оказалась снятой Анатолием Ковтуном. Нужно отметить, что Анатолий Ковтун много успел сделать снимков Василия Макаровича, ныне считающихся уникальными.

Осматривая для съёмок одну из комнат квартиры по улице Бочкова (первая квартира, в которой жила семья Шукшина, была по проезду Русанова, в Свиблове), Анатолий Иванович заприметил над рабочим столом фрагмент иконописи с рукой. Поняв, что можно сделать интересный снимок, фотограф попросил Василия Макаровича сесть за стол. Анатолий Иванович так об этом рассказывал:

— Я стал его снимать со спины. Василий Макарович удивился необычному ракурсу съёмки. А на фотографии получилось, что рука с иконы будто благославляет его!...

Эта фотография позже вынесена была на обложку книги «Мгновения жизни», целиком посвящённой памяти известного в стране кинематографиста!

— Затем я снимал, как Лидия Николаевна читает письма от кинозрителей и почитателей Шукшина. Содержание одного из писем мне особо запомнилось. Писали несколько человек, имевшие ранее судимость, им был близок и понятен фильм «Калина красная». Они смотрели этот фильм уже несколько раз и спорили между собой — был или нет Шукшин в заключении. А в конце написали: «Если кто-нибудь обидит вас, Василий Макарович, просим сообщить нам». И подписи — пятнадцать фамилий! — вспоминал Анатолий Ковтун.

Угроза, как вы понимаете, серьёзная!.. А в моём сознании невольно высветилась фраза Шукшина:

— Там много сидят хороших ребят, попавших по недоразумению!

А самое интересное — все тюрьмы у нас почему-то в центре города, как будто заранее угрожают гражданам наказанием за непослушание. Увы, за редким исключением тюрьма давала положительные результаты, скорее — наоборот: там человек получал гораздо больше дурных навыков. Власть должна любить свой народ, а не унижать его своими подозрениями. Ведь плохим человек не рождается, преступником его делают обстоятельства. Об этом кинофильм Шукшина «Калина красная».

Меня поразила дочка Василия Макаровича — Мария в недавно продемонстрированном по телевидению фильме «Люди и тени» — о современных преступниках из высших эшелонов власти. Да, это — дочь своего отца! Как она пронзительного сыграла последнюю сцену наркотического безумия и самоубийства — у меня мороз шёл по коже! По уровню исполнения встав рядом с Василием Макаровичем и Лидией Николаевной в самом пиковом фильме Шукшина «Калина красная». Как её юное сердечко могло выдеражть такой накал и не разорваться от того, что Марии пришлось играть?! В этом магия истинного искусства и тайна актёрского предназначения. Мария Шукшина — актриса от Бога!

Ольга, говорят, пишет хорошую прозу.

Вот вам ещё раз подтверждение научного открытия Н.И. Вавилова о влиянии генетического кода на судьбу человека.

Получила я на днях письмо от известного писателя-»многостаночника» Арсентия Струка из Калуги, юбилей которого недавно мы так доброжелательно и шумно отпраздновали в Москве. Прочтя мою книгу «Потаённая любовь Шукшина», он невольно припомнил несколько эпизодов из своей жизни, в которых присутствовало имя Василия Макаровича.

Первый раз Арсентий Струк увидел Шукшина воочию в Гаване, в июне 1967 года, в отеле «Гавана Либре». Василий Макарович вошёл в лифт, который вмешал до 25 человек, вместе с известным кинорежиссёром Григорием Чухраем. Были они оба в белых рубашках, с закатанными рукавами, ещё не успевшие загореть под знойным солнцем, которое сияло над «островом Свободы».

А группа советских специалистов, в которую входил и Арсентий Струк, перед отлётом на родину были уже загорелыми, как кубинцы, и смотрели во все глаза, оказавшись вместе в лифте, на Шукшина и Чухрая. Узнали сразу, тем более, все местные газеты перед этим дня два-три были полны фотоснимков, посвящённых знаменитостям, прилетевшим из Москвы, печатали пространные интервью с ними.

Струку запомнилось, как Шукшин спросил Чухрая, кивнув на панель с указанием этажей:

— Ты хоть знаешь, какую кнопку нажать?

На советских специалистов они не обращали внимания, принимая их, видимо, за кубинцев, поскольку те были черны от загара и ничем не выдавали себя, тактично оставаясь в стороне.

По прилёте на Родину посадка произошла в Мурманске. Погода испортилась — было прохладно. В сравнении с тропической жарой — просто холодная. И Струк, невольно поёжившись, заметил жене:

— Холодновато что-то дома...

На что Шукшин, сидевший в микроавтобусе вместе с Чухраем позади супругов Струков, тихонько сказал Чухраю:

— Во, побыл за бугром, и уже климат наш ему не нравится...

Спустя несколько лет Арсентий Струк приехал в Калугу, прибыл в гостиницу, чтоб оформиться на проживание. Невольно стал свидетелем, как стоявший перед ним человек начал спорить с администратором, которая заставила незнакомца переписывать бумажку на поселение. Человек, обернувшись к Струку, будучи, правда, в нетрезвом состоянии, сердито молвил:

— Вот заставляет меня переписать бумажку в третий раз. А у меня беда, я прилетел с юга, сегодня умер мой друг — Шукшин!..

Струк ахнул — никто этого ещё не знал. И радио с газетами — ни слова. Лишь вечером страна услышала официальное сообщение...

И как писал Арсентий Струк: «Шукшин был мне во многом близок. Родился в деревне (как и я), служил на флоте (как и я), был на Кубе (как и я). Он, кстати, был связан (косвенно) с Киевом через Лидию Александрову, встретил там Рыжова...»

Будучи украинцем, конечно, Арсентий Струк не мог не назвать Киева — «матерь городов русских»!

И такое родство у Василия Макаровича было повсеместно, поскольку и сам он был типичным представителем своего народа.^

В мае 2002 года в Центральном музее кино, где подрабатывала, выдйя на пенсию, землячка Шукшина — Люся Пшеничная, ныне уважительно величаемая Людмилой Андреевной, подруга юности, которую он называл «Земеля», появились два молодых человека, как выяснилось позже — студенты института кинематографии, ранее называвшегося Всесоюзным государственным институтом кинематографии. Представ пред очи Людмилы Андреевны, один из этих отчаянных ребят вдруг в упор спросил седовласую женщину:

— Вы — пельмень?

В первый момент Пшеничная непонимающе уставилась на них, а потом, вспомнив, что прозвище «Пельменя» в моей книге «Потаённая любовь Шукшина» Василий Макарович присвоил бывшему кинорежиссёру киностудии детских и юношеских фильмов им. М. Горького — В.С. Салтыковой, невольно рассмеялась и сказала:

— Увы, это не я!

А поскольку вела экскурсию, её дальнейшего рассказа ждали посетители Центрального музея кино, сказала:

— Извините, у меня — люди. Что вас конкретно интересует?

— Как вы считаете, чем мог понравиться деревенский парень такой актрисе, как Лидия Николаевна Федосеева?

— В нём много было необычного, интересного, острого! Всё это вкупе и создавало тот образ, который нравился женщинам. В любой компании всегда появлялась женщина — его поклонница.

В кратком разговоре со студентами выяснилось, что им в институте мастер постоянно рекомендует изучать драматургию Шукшина, а на мою книгу — «Потаённая любовь Шукшина» — очередь на прчтение. Значит, педагог этих лихих ребят был тоже из поклонников Василия Макаровича.

Впрочем, их у Шукшина по всему миру хватает, не только в родной стране, но и в Италии, на Кубе, во Франции, Норвегии, Германии, Болгарии, Венгрии и во многих других странах. Кстати, в этом есть заслуга и старшей дочери Шукшина — Катерины, владеющей несколькими иностранными языками и, конечно, делавшей многое для популярности отца.

Но Василию Макаровичу дороже всех, конечно, были и остаются поклонники земли родной. Такие, например, как в небольшом городке Краснознаменное Московской области, где в лицее № 1 собирают всё, что издано и напечатано в средствах массовой информации о Василии Макаровиче. Недавно они приглашали с выставкой к себе в гости фотографа Анатолия Ковтуна, который с восторгом рассказывал мне о запомнившейся ему яркой встрече с педагогами и учащимися этого замечательного учебного заведения, где ценят историю, культуру родного Отечества и таких народных художников, как Шукшин.

Получила я письмо от актрисы Лидии Александровой из Киева. Оно не вошло в моё последнее издание о Василии Макаровиче Шукшине, потому что я пока ещё думаю над его содержанием: письмо не вписывается в контекст всего, что издано об известном кинематографисте. Но его исповедальность с горьким привкусом правды не могла меня не тронуть. В нём то, чего никто не знает о Василии Макаровиче. В следующем издании я обязательно коснусь этого момента...

Из письма первой жены Шукшина — Марии Ивановны Шумской я узнала, что сестре Василия Макаровича — Наталье Макаровне (Тале, как любил её называть брат) вручены медаль, диплом и премия Самарского литературного центра имени Шукшина, «за большую работу» по увековечению памяти брата. Мою книгу Мария Шумская назвала «замечательной» и возмущена была той свистопляской, которая была организована вокруг неё определёнными кругами, которые и при жизни Шукшина не оставляли его в покое. Понимаю, правда для некоторых была горькой пилюлей, что ж, вероятно, следует жить праведно, чтоб потом не краснеть за свои неблаговидные поступки.

Два года тому назад я в Москве побывала на выставке фарфоровых и фаянсовых изделий Евгении Гатиловой и обнаружила там знакомую фигуру, сотворённую мастерством данного автора, правда, помещённую за стекло (чтоб, не дай Бог, не разбили!)... Василий Макарович сидел таким, каким мы запомнили его по авторскому фильму, касаясь босыми ногами родной земли, как Антей, получая от неё живительные токи до сегодняшнего дня... Мне кажется, это ключ к пониманию всего того, что связывало Шукшина с родиной.

Тамара ПОНОМАРЁВА "Российская газета" - Неделя №3533 от 23 июля 2004 г.